Есть мнение, что в Кабардино-Балкарской Республике не хватает квалифицированных адвокатов. Но это не совсем так: специалистов в области юриспруденции в регионе достаточно. Однако многие из них вынуждены поступаться своими принципами в работе с подзащитными или вовсе отказываться от работы. Причина тому — давление со стороны силовых структур, подчас угрожающее здоровью и жизни как самих адвокатов, так и членов их семей.

Как работалось

Я работала в Коллегии адвокатов КБР с 1980 года, успешно и добросовестно выполняла свои обязанности, оказывая правовую помощь гражданам республики. И только тогда, когда интересы моих доверителей столкнулись с интересами силовых структур, я попала под жесткий прессинг тех сил, которым моя работа невыгодна.

Мне чинили всевозможные препятствия в работе. Так, в ноябре 2005 года меня вывели из расследуемого уголовного дела по октябрьским событиям, незаконно допросив в качестве свидетеля. Меня пригласили в прокуратуру под предлогом разобраться с жалобой других моих доверителей, при этом принудили дать показания, предупредив об уголовной ответственности за отказ сделать это. Как выяснилось, это был излюбленный и часто практикуемый прокуратурой метод избавления от адвокатов, которые пишут «ненужные» жалобы.

В январе 2008 года со мной был заключен договор на оказание подсудимому Тохову правовой помощи в виде консультации по правам в связи с его жалобой в Европейском суде. Мне удалось встретиться с Тоховым только один раз, после чего мне был запрещен доступ в СИЗО его начальником по инициативе прокуратуры КБР. По моим жалобам на действия СИЗО судебные инстанции меня не поддержали.

Я считала бесполезным обращаться в прокуратуру: в то время там инициировали вопрос о лишении меня статуса адвоката «вследствие недобросовестного отношения к своим профессиональным обязанностям».

По сфабрикованному материалу о том, что я, якобы, «выражалась нецензурными словами в адрес сотрудников СИЗО и угрожала», следователи отказывали в возбуждении уголовного дела против меня, а прокуратура КБР трижды отменяла эти решения. К слову, в возбуждении уголовного дела все же отказали.

С октября 2005 года за мной проводились слежки. Меня поджидали возле дома, следовали за мной повсюду, куда бы я ни направлялась. Были случаи, когда преследователи оказывались раньше меня в том месте, куда я еду.

Подобным преследованиям подвергался и мой сын. В марте-апреле 2006 года тогда еще несовершеннолетнего сына допросили в лицее двое сотрудников милиции, о чем я не была даже уведомлена. Они задавали ему вопросы о том, на чьей он стороне — милиционеров или восставших мусульман, — делает ли он намаз, фотографировал ли здание лицея. После этого в отношении него проводилась необоснованная проверка, в результате в возбуждении уголовного дела было отказано.

Угроза по почте

На мой электронный адрес и в почтовый ящик присылали письма циничного содержания, либо с угрозами физической расправы. Бывало даже в форме анекдота: «Летит стая кирпичей, один говорит: «Давай приземлимся на черный платочек», другой говорит: «Зеленый сигнал еще не подан», а третий взял и упал на крысу старухи Шапокляк. Привет от малых народов». Присылали и другие оскорбительные письма.

В марте 2008 года в почтовый ящик подбросили конверт, в котором были письмо с угрозой убийства и боевой патрон от автомата. Я вызвала прокуратуру, милицию и журналистов, и написала заявление с просьбой защитить меня от угроз и преследований. Уголовное дело было возбуждено в отношении неустановленного лица, которое подбросило патрон в мой почтовый ящик.

А я даже не признана потерпевшей. Интересно, что угрожающее письмо было подписано «Братья мусульмане», что говорит об абсурдности и провокационности такого деяния. При этом написано все было «чин-чинарем»: со ссылками на аяты Корана и хадисы, объяснявшими, почему я не имею право даже на раскаяние.

Я старалась не придавать этим угрозам значения, хотя при этом отстаивала свои права законным путем. Однако на этом преследования не прекратились.

Похищение или беседа

В День Победы 9 мая 2008 года, после 16 часов мой сын вышел из дома. Во дворе его насильно посадили в машину без номеров четверо неизвестных сотрудников силовых структур в гражданской одежде и удерживали его в течение семи часов, не выпуская из машины, оказывая психологическое воздействие.

Вначале они задавали вопросы о том, совершает ли он намаз, употребляет ли наркотики и алкоголь и если нет, то почему. Потом они стали спрашивать обо мне, с кем я переписываюсь, какой у меня адрес электронной почты, какие у меня планы. Его обыскали, просмотрели телефон, ключи, содержимое карманов, не разрешали звонить, отобрали сим-карту. Его возили по городу и за городом, заезжали в лес, стояли по полчаса. Говорили: «Пока не ответишь на вопросы, будем ездить, нам бензина не жалко». Когда сына отпустили, ему сказали «Имей в виду, мы найдем тебя в любой момент». Это был большой стресс для него.

По факту похищения сына я направляла заявления в ФСБ, главе КБР, в Правозащитный центр КБР. Следственный комитет Нальчика постановлением отказал в возбуждении уголовного дела, поскольку сына все-таки вернули. Искать сотрудников силовых структур, совершивших похищение, следственный комитет отказался. Сначала все это носило характер психологического давления на меня с целью заставить отказаться от защиты интересов моих доверителей. Теперь все это уже является реальной угрозой для жизни моего сына. В целях безопасности мне пришлось отправить его за рубеж.

Чтобы другим не повадно было

Для того чтобы адвокаты боялись, достаточно попугать одного или нескольких. Дескать, если не будете послушны, с вами будет то же самое. А у каждого есть семья, дети. Скажите, в таких условиях адвокат может работать принципиально и добросовестно?!

Адвокаты не могут работать принципиально не потому, что их не хватает или они не могут профессионально работать, а потому, что создаются условия, при которых опасно работать. Недавно один знакомый адвокат рассказал, что его предупредили не лезть в «такие» дела. А значит придет «нужный» адвокат, который может закрыть глаза на то, что задержанный избит, что не может даже разговаривать, что уже имеются признательные показания, которые выбиты из него незаконным путем, и в конечном итоге он не заметит — виноват человек или не виноват. Правильно было сказано: «Адвокат – пятое колесо в телеге российского правосудия».

На фото: Лариса Дорогова - правозащитница, известный в Кабардино-Балкарии адвокат