Мне довелось работать в “Черновике” чуть больше двух месяцев, но это было именно то время, когда Хаджимурад по сути выполнял там функцию главного редактора. Надира только ушла, а Биякай не успел полностью войти в новую роль. Это было время, когда каждый день планёрки проводил сам Хаджимурад. Ведь в обычное время он находился в своём кабинете, где собирал отдельные песчинки информации отовсюду. Песчинка за песчинкой собирались горы сведений. И Хаджимурад двигал эти горы усилием воли и ума, складывая в осмысленные конструкции. А журналисты превращали их в газетные тексты.

Его кабинет был образцом аскетизма. Рабочий стол: маленький, потёртый, скорее всего ещё с советских времён. Хаджимурад был инженером гидротехником. И я его запомнил именно как инженера. Хотя он был мусульманином, он был далек от образа рьяного исламиста, как его рисовали некоторые. Интеллектуал советской закалки, сумевший открыть своё сердце для ислама. Это очень красивое и благородное сочетание, которое встречается один раз на миллион.

Ответственность и авторитет

Итак, первая планёрка с его участием, мне очень запомнилась. Запомнилась в общем, на уровне эмоций и интуитивного восприятия, но не деталями, так как их было слишком много – разных цифр, трудных названий и др. Поэтому дальше, возможно я что-то путаю, но суть передам без ошибок.

Хаджимурад стал ходить по операционной (так мы называли место, где проходят планёрки) и рисовать нам в пространстве комнаты Солнечную систему.

Сначала он достал из кармана рублёвую или двух-рублёвую монету и сказал: “Если эта монета соответствует размерам Солнца, то какая тогда будет Земля?” И стал распрашивать всех, заставляя отвечать даже тех, кто не знал. Так он каждого включал в работу.

Затем разговор зашёл о других планетах и звёздах. Мы говорили об их размерах и о том, как они расположены в пространстве относительно друг друга. Что-то находилось в углу помещения, относительно рублёвого солнца, что-то на другом конце Махачкалы, а что-то – в других городах (Питере, Краснодаре).

Эта тема с космосом продолжалась так долго, что уже каждый стал интересоваться “к чему бы это всё?”. И тут, когда мы созрели для вопроса, Хаджимурад открыл нам суть притчи.

“Так вот, при всех этих колоссальных размерах и расстояниях, отклонение Земли от орбиты на несколько сантиметров приведёт к полному исчезновению жизни, на всей планете”. (повторюсь, что я могу путать детали, но стараюсь передать суть)

Далее он провёл параллель между этим великим порядком и нашей работой. Он говорил об огромной ответственности, как в плане рабочих моментов (что газета вписана в недельный цикл, например) так и в плане последствий, которые могут происходить от публикаций.

“Какой тираж у газеты? Правильно, 15 тыс. Кто-нибудь представляет эту величину? Сколько это килограмм, тонн? Это столько-то тонн. А объём? Отпечатанная газета занимает половину этого помещения! А если её развернуть?! Кто представляет, сколько места займет тираж, если каждую газету развернуть и разложить страницы по земле? Половину площади Дагестана покроет! (Количественные показатели я могу кардинально искажать). И теперь, когда вы знаете эти показатели, надеюсь, задумаетесь 10 раз, прежде чем писать то или иное слово и будете хорошо работать над текстами!”

Это что касается ответственности. Про важность последствий он привёл примеры нескольких людей, у которых были большие амбиции и аппетит, перераставший в поедание людей. “Помните этого, который делал то-то. А того? А теперь, кто помнит этих мерзавцев, после наших публикаций?” Также он привёл примеры, когда газета помогала подняться молодым талантам, а простым людям справляться с их проблемами.

Такой планёркой, на мой взгляд, Хаджимурад добился двух целей. Во-первых, наглядно показал, что его знание всех этих названий, цифр, пространственных отношений и последствий их нарушений – многократно превосходит наше знание. И таким образом, мы стали больше мобилизоваться, когда он что-то говорил, веря в важность, даже когда не сами не видели смысла.

Во-вторых, он внушил веру в то совместное предприятие, в котором мы участвовали. Веру, что оно плодотворно и имеет смысл. Это было важно, потому что в наше время цинизм и апатия стали крайне распространённой болезнью, поражающей даже самые светлые оптимистичные сердца.

Чтоб писать, надо знать

На одной из планёрок речь зашла о Канале Октябрьской Революции (КОР). (Большинство русских городов находятся на берегах полноводных рек. Так вот, в Махачкале КОР выполняет аналогичную рекам функцию водоснабжения). В результате халатного распределения земель и недобросовестности застройщиков на одном из участков в КОР сливались канализационные отходы.

“Кто знает, что такое КОР? Его характеристики. Сколько кубометров воды он пропускает за секунду?”, – спрашивал Камалов. Затем он стал ходить по операционной, и показывать, что такое кубометр воды. Замеряя шагами метры и очерчивая руками пространство он показывал, сколько кубометров КОР пропускает за секунду. И уже потом сопоставлял с количеством помоев, которое туда сливают, которые он посчитал из норм ЖКХ.

Он призывал нас представлять наглядно каждый факт, что мы описываем, во всех его деталях и подробностях.

Когда на одной из планёрок я стал рассказывать о новой идее статьи: “Къалам (карандаш) – базовая технология человечества”, там была история из моего университетского опыта, усвоенного на занятиях матанализа, как качественно запоминать информацию.

И стоило мне произнести: “например, мы так заучивали формулы вычисления производных”, Камалов сразу подловил меня: “и как вычисляется производная сложной функции?” К своему удивлению я вспомнил и ответил: “у-вэ-штрих равняется у-штрих-вэ плюс у-вэ-штрих”. Он сказал: “правильно” и одобрил идею статьи. А если кто-то из нас подавал признаки слабого знания темы, Хаджимурад отправлял разбираться в ней более тщательно.

Другой пример. Когда в Дагестане стали появляться признаки работы так называемых ВСОГов – временная специальная огневая группа, Камалов объяснял нам их суть примерно так. «Кто знает, что такое ВСОГ? Чем они отличаются, от обычных полицейских к примеру?” Большинство пожало плечами, для некоторых из нас это слово было новым. “Помните в конце мая, когда мы были на пикнике за городом? К нам подъехал уазик, проверяли документы. Вот это обычные полицейские. Будь я боевиком – закинул бы в их бобик грану и их всех бы там разорвало. А ВСОГ – это группа киллеров, заточенных на убийство. Они бы уж точно не стали себя так подставлять. Вот, Пайзулаева в Каспийске как убили? Он выходил из маршрутки.

Подъехали незаметно, расстреляли и уехали. А уже потом приехали судмедэксперты и стали свои процедуры проводить”. А теперь представьте новость: “В Дагестан отправлено столько-то тысяч (назвал цифру) сотрудников МВД”. Вы представляете сколько это? Это значит в городе столько-то машин киллеров ездят и ищут своих жертв. Что может быть хуже этого? Если только сюда введут армию и здесь начнётся мочилово всех против всех!!»

Подобным образом, во всех деталях, он призывал нас представлять реальность. И это ясное видение должно было отражаться в газетных текстах.

Инженерный подход

Как-то Камалов сказал мне между делом: “мы же с тобой инженеры, мы с тобой друг друга понимаем”. И хотя в моей трудовой книжке слово инженер встречалось 2 раза (инженер-программист), у меня было смутное понятие этого термина. И я нагуглил в Википедии:

“Инженер – специалист с высшим техническим образованием, создатель информации об архитектуре материального средства достижения цели и его функциональных свойствах, способа (технологии) изготовления этого средства (продукта), равно как самого средства и материального воплощения цели, и осуществляющего руководство и контроль за изготовлением продукта”.

Для Камалова каждая статья была именно средством достижения определённой цели. И он приучал нас создавать макеты – чертежи инженерного средства достижения цели. Разлиновывая подзаголовки, указывая количество символов в каждом из разделов – прежде чем писать статью. Это действительно была инженерия от и до. И всё начиналось с чертежа, содержащего цифры.

Каждой мысли ставилось в соответствие число – количество символов (с пробелами) для её выражения. И ему соответствовало некоторое пространство на газетной полосе, а также время читателя, занимаемое этим текстом. Сразу становилось видно, если мысль маленькая, а количество букв большое – значит это скучно. Или что-то было интересно, но не влезало в страницу. От этого надо было сразу отказаться.

Прагматизм

“В тексте должен быть прагматизм. Точка отправления и конечная цель. И каждая строчка должна вести к этой цели”.

Как-то я писал статью про мужчину, которого взорвали в машине и он имел более 50% поверхности тела ожогов. Это был мой первый опыт соприкосновения с юридическим документами. Статьи уголовного кодекса, уголовно-процессуальные нормы, ходатайства, жалобы, медицинские заключения… И тут Хаджимурад подловил меня на полном незнании дагестанской “правоохранительной” системы. Ты знаешь, сколько судья берет за решение суда? – 300 тысяч.

А следователь, за закрытие дела? – 700 тыс. А адвокаты? – 30 тысяч в месяц. Конечно же, адвокаты набирают кучу клиентов, которые платят им по 30 тыс. в месяц, и в итоге не могут ни одного защитить нормально. Когда надо провести освидетельствование на предмет пыток – они бывают срочно заняты другим делом. А потом приходят, когда их клиент уже подписывает признание. И заверяют его своей подписью, пытаясь сторговаться со следствием. Почему они так плохо работают, ты спрашиваешь? Разве плохо? Нормально они работают. Просто, зачем напрягаться, когда кругом ходит двуногое мясо, облепленное деньгами. Бери и сдирай с них купюры, они и слова не скажут.

Ведь когда кого-то коснется несчастье, родного сына например посадили и пытают каждый день в изоляторе, а на суде срок светит, ведь они и машину продадут и дом и всё что угодно. Ну а самые отморозки в этой системе, конечно же, следователи. Они берут 700 тысяч у пострадавшей стороны (кто хочет наказать виновного, убийцу или насильника), чтобы возбудить уголовное дело. А потом растягивают дело (ведь их никто не торопит), пока им не принесут столько же денег за закрытие дела. В итоге почти полтора миллиона рублей за одно дело. И ничего не надо делать.

Нужно представлять всю систему и то, как статья будет восприниматься ей. На кого подействует? На судью? На следователя? Если да – то как именно? Мы черновик, а не желтовик. Черновик – чернит, а не желтит. И для этого нужны факты и знание, как и на кого они действуют”.

Как-то в фейсбуке Хаджимурад обратился к адвокатам и правозащитникам (передаю своими словами): Пафос и прагма – это две сопутствующие успеху вещи. Как бетон и железо. Бетон придаёт жесткость конструкции, а железо – гибкость. Вместе получается железобетон – очень прочная связка. Также и пафос с прагмой. К сожалению, многие адвокаты зачастую забывают о прагме и ударяются в пафос. Но пафос сам по себе бесполезен”. Думаю, он имел ввиду: создавайте шум (используя газеты и другие сми) только тогда, когда всё зависящее от вас сделано, либо вы готовы самоотверженно это делать. Не надо свою работу сваливать на плечи журналистов. Потому что в таком случае шум (пафос) будет, а реальных дел и пользы (прагма) – не будет, что приведёт в итоге к вреду.

Чего же он добивался?

Один университетский преподаватель сказал мне однажды: “Камалов – волшебник. Он в своё время освободил из бутылки джинна “Свободная пресса”. И все газеты, и вообще СМИ, мало-помалу стали следовать его примеру. Когда люди вроде Камалова что-то придумывают и делают, другим остаётся только осторожно повторять”.

Хаджимурад Камалов – интеллектуал, прагматик и храбрый человек. Он был далек от пропаганды. А во времена вроде гражданских войн такие люди вызывают недоверия и опасения со стороны всех враждующих сторон. Чего же он добивался? Он снижал градус ненависти и беспредела в обществе. Он требовал соблюдения правил от каждой стороны. Даже у кажущихся “радикальными” статей была одна цель: вынудить притеснителя соблюдать правила (законы), чтобы люди не разочаровались окончательно в существовании справедливости.

Чтобы ненависти, агрессии и отупения было меньше, а разума и безопасности – больше. “Научитесь, наконец, обходиться без меня, чтобы я мог больше времени заниматься правозащитной деятельностью”, – ему хотелось быть более свободным. Но люди так устроены, что им трудно думать, от лени, или от занятости. И поэтому они склонны вновь и вновь обращаться к тем, для кого думать – это призвание. Пока они живут среди нас